Быть святым легко. И не стоит саркастично улыбаться. Спросите, как? Да очень просто! Вот, например, я — очень милосердная, сострадательная, чувствительная к чужому горю и лёгкая на подъём для помощи ближнему…
Недавно ко мне на вокзале подошла бабуля. Пальтишко на ней старенькое, изношенное, платочек тонюсенький и ветхий. Едва доковыляв до меня, она ни о чём не просила — просто перекрестилась и молчала. Не верю я, что это была одна из тех попрошаек, о которых сейчас вещает телевидение. Конечно, мне стало её безумно жаль, на глазах заблестели слёзы, в носу защипало. Подумать только, наверное, она была очевидцем Первой мировой. И вот этот некогда столп Отечества стоял передо мной столпом нищеты и старости.
Миленькая бабушка, разве что-то жалко мне для Вас? Уж мне ли не знать, что культура поколений определяется уровнем жизни стариков. Как же обидно мне за Вас! Я лезу в карман, думаю о том, что сейчас награжу бабушку достойной купюрой (хотя это ничтожно мало в сравнении с моим долгом перед ней). И тут… О, ужас! Сумка-то в машине осталась — а в карманах пусто! Пожала я плечами: дескать, нет ничего. Бабушка без тени осуждения отошла к очередному «милостивому жертвователю».
А я осталась стоять… Святость была рядом. Протяни руку — и станешь святым. А я — да, святая, но в душе. Ведь я же готова была… а сумка эта, будь она неладна, всё мне испортила!
Или вот вчера, в сберкассе. Стоя в очереди, увидела мамашу с ребёночком грудным на руках. Служащие в лютый январский мороз впустили беднягу погреться на скамеечке. Вид голодный, загнанный, младенец плачет. Мать выуживает из сумки бутылку с какой-то смесью и суёт её ребёнку. Я стою чуть не плача. План дальнейших действий быстро созревает в голове. Сейчас оплачу счета и сразу же подойду к ней. Скажу, чтобы она ждала меня, а сама — пулей домой. Отдам ей все, все детские вещи, что остались, даже новые! Разве стоит тут считать такие мелочи, когда людям, возможно, грозит голодно-холодная смерть? А ещё возьму дома молоко, хлеб, что там ещё такого есть. О, да жила бы я одна — точно впустила бы их к себе хотя бы помыться и погреться.
Я упоённо внимала своим благотворительным помыслам, думая, что ещё — и ещё, и ещё — могу ей отдать. Тем временем малыш, дососав жидкость из бутылки, умиротворённо уснул, и мать со своими пожитками тихо покинула помещение. «Эй, куда же вы?!» — так и хотелось закричать. Но не кричать же! Я даже с места не сдвинулась, потому что как раз моя очередь — а я уже столько выстояла. Не уходить же сейчас. Ах, как жаль, что вы ушли — мать и малыш! Ведь я же собиралась вам так помочь!
Святая — только тихо, шёпотом, чтобы не кричать, почти неслышно…
А сегодня, спускаясь в переход метро, я увидела бомжа-алкоголика (такие сразу отличаются своим колоритным видом на фоне других). Помня свой прокол с бабушкой на вокзале, я сунула руку в сумку. Так, кошелёк на месте, сейчас дам ему пару гривен. Думаете, нельзя давать на водку? Я не согласна. Зимой это для них единственный способ выжить. Есть-то им нечего и жить негде. Так что для них это не угощение, а лекарство. Но в кошельке только крупные купюры. С такой милостыней он умрёт от передоза, нужно разменять. А он смотрит так… Есть во взгляде этих несчастных что-то такое… Иду, разбиваю деньги, зажимаю в кулаке банкноту. Прямо направляюсь в угол прохода. Но… нет. Его нет! Как и не было. Да что же такое! Наверное, свалил поскорее обменивать собранную мелочь на бутылку! Вот так. А сердце купалось в лучах милости и сострадания…
Святая. Только с опозданием. Не вовремя…
Список моих добрых дел можно продолжить до бесконечности. Я могу не спать ночь, проехав мимо раздавленного кота, и пить валериану, увидев на дороге аварию. Я очень мечтаю о том, как навещу в больнице страждущих, а в тюрьмах заключённых. Мне хочется помочь детдомовским сиротам, может, взять кого-то к себе, стать донором для больных детей…
Ну не виновата же я, что из моих родных (слава Богу!) никто не болен, не сидит в тюрьме, не нищенствует! На донора я не тяну по своим анализам, и воспитать достойно сироту вряд ли смогу… Но душа всё равно просит добрых дел. И я постоянно умиляюсь от своего сердоболия и сострадания к ближнему. Сколько раз я вступалась за обиженных, сколько раз помогала нищим, сколько раз просто была рядом, когда это нужно, сколько раз я смирялась перед обидчиками, тайно повторяя про себя слова молитв.
Сколько раз… сколько раз… только в глубине души, шёпотом, в мыслях, постфактум, понарошку, в снах, в песнях…
Быть святым просто. Вот только что-то не припомню я, чтобы у святой блаженной Ксении или преподобного Серафима Саровского случалось подобное — ну, там, деньги закончились или нищий в ожидании испарился, или больных не хватало для служения. Наверное, святость и состоит в том, чтобы полюбить ближнего, образ и подобие Божие, так сильно, чтобы всё всегда было не в мыслях, а на деле.
Ведь милосердие так и останется пустым звуком, если пребудет только в мыслях. Таким же пустым и бутафорным, как и моя святость…

Некоторые люди, включая меня, во время венчания обещали оказывать «супружеское уважение» своим избранницам или избранникам. Но что это такое и как его оказывают?

Чтобы это понять, легче начать от обратного. Однажды я видел грустную до слез сцену. Старик и его старуха с трудом влезали в автобус. Старик держал в трясущихся руках авоську, в которой была большая банка с солеными огурцами. Он выронил авоську, банка разбилась об асфальт, после чего старуха – плюнула мужу в лицо…

Неуважение ужасно, мы его замечаем (у других) – и на него больно смотреть, даже когда она проявляется менее драматично и более благопристойно. Наблюдатель чувствует: тут что-то не в порядке, что-то несправедливо, так не должно быть.

И стоит обратить внимание на еще одну важную вещь: плюнуть в лицо можно только самому близкому человеку (разве что какой-нибудь тиран, обладающий великой властью, может это сделать безнаказанно с простым смертным). Именно в браке, где люди близки, они склонны к особо откровенному неуважению.

Супружеское неуважение

Мы часто слышим призывы что-либо «уважать» в общественных местах. И тут уважение равнозначно правилам приличия или вежливости. Это ценные вещи: когда я окружен незнакомцами в метро или на улице, я предпочитаю, чтобы они не наступала мне на ноги, не заговаривали со мной, обращали на меня минимум внимания. Это определенная дистанция: «я не лезу в твои дела, ты не лезешь в мои».

Однако в браке такая модель не работает. Вежливость может быть убийственно холодной, она может говорить другому: «Оставь меня в покое», – или даже выражать ненависть и отвращение. В тесных отношениях брака любому человеку нужно быть собой, быть спонтанным и искренним, так что тут требуется какое-то уважение иного рода.

Влюбленность, с которой в нашей культуре обычно начинаются браки, казалось бы, учит уважать другого. Это огромное внимание, забота, щедрость и бережность. Но уважение влюбленности во многом строится на детских механизмах идеализации и восхищения, а потому оно нереалистично и нестойко, как и сама влюбленность.

А когда с небес влюбленности люди спускаются на землю реальности и открывают свои несходства, они находят массу конкретных поводов для неуважения и массу способов его выразить. Кажется, в браке можно выделить две главных формы неуважения, которые часто ходят парой: это критика и намеренное невнимание. Не слишком веселая шутка: «Совершенный брак – это немая жена и глухой муж», – отражает именно такую стандартную форму взаимного неуважения: жена «пилит» мужа, а тот начисто ее игнорирует. Жена настойчиво просит, требует у мужа чего-то изменить, сопровождая это унизительными обвинениями, и чем сильнее она шумит, желая до него достучаться, тем муж «невозмутимее», замкнутее и невнимательнее. Как все плохие вещи во взаимоотношениях, это порочный круг, и в частности, это эскалация неуважения. Муж постоянно слышит, что он плохой, а жена получает от него сообщение: «Твои слова ничего не значат, ты для меня – пустое место». Разумеется, они могут меняться ролями и сравнительно мирно и долго, годами, жить в таком неуважение. Но это не слишком плодотворный вид супружеской жизни.

Уважение дорого стоит

Любому человеку уважение нужно как хлеб и воздух. Без него трудно дышать и жить. Оно позволяет расти и любить и залечивает раны от столкновения с жестоким миром. Существует множество проявлений уважения: искреннее внимание и любопытство к человеку, желание с ним говорить, поддержка, доверие, соблюдение границ. Да, тут тоже, как и в обычной вежливости, есть уважение к границам другого: когда муж, скажем, не читает писем жены, а жена не требует, чтобы он поменял свои политические взгляды. Но тут всегда есть и позитивное: настоящее уважение – это теплое приятие другого, а не просто рамки, за которые я не захожу. Уважение проявляется в тысяче мелочей: как тебе открывают дверь, как говорят о твоих родителях, друзьях или музыкальных вкусах, как тебя слушают. Но все эти вещи говорят человеку: ты для меня ценен, я хочу быть рядом с тобой, я даже готов согласиться с тем, чтобы твоя жизнь влияла на мою.

Но откуда оно берется? На улице люди уважают друг друга, потому что так удобнее хранить дистанцию. Влюбленные уважают друг друга, потому что охвачены нереалистичным восхищением. Но в браке невозможно и не нужно хранить дистанцию, а влюбленность проходит, и два несхожих и (всегда) не лишенных эгоизма человека обречены искать уважение, чтобы жить достойно и человечно.

За что уважать?

Говорят: «Уважение надо заслужить». Это тупиковый путь. Если его можно заслужить, то в равной мере можно заслужить и неуважение – и любой обычный человек дает к тому немало поводов. Природа уважения иная: не за достижения.

Вот что об этом пишет знаменитый психолог и мыслитель Э. Фромм: «Уважение – это не страх и благоговение, это способность видеть человека таким, каков он есть, осознавать его уникальную индивидуальность… Я хочу, чтобы любимый мною человек рос и развивался ради него самого, своим собственным путем, а не для того, чтобы служить мне. Если я люблю другого человека, я чувствую единство с ним, но с таким, каков он есть, а не с таким, как мне хотелось бы, чтоб он был, в качестве средства для моих целей». Это замечательные слова, но, на мой вкус, они звучат не слишком убедительно. Вероятно, на языке гуманизма вообще невозможно объяснить, почему следует уважать другого человека. Более того, я не могу согласиться со словами Фромма: «это не страх и благоговение». Я подозреваю, что тут действует именно благоговение и священный страх и трепет.

По какой же причине я должен уважать свою жену? Я знаю только два ответа. Первый заключается в том, что человек достоин уважения как священный предмет. В этом ответе нет ничего специфического: так я должен относиться к каждому встречному, хотя учиться этому отношению можно только с близкими людьми. Даже если я не чувствую восхищения влюбленности, я могу (и должен) верить в достоинство другого. Это не просто похоже на религиозную веру в невидимое, это прямо – во всяком случае, для меня – связано с верой в то, что человек носит образ Божий.

Второй ответ более специфичен: одному человеку, с которым я заключил особый «завет», я это обещал. Где еще я могу учиться этому, если не в браке, который дает для того совершенно уникальную возможность? Тут уважение особенно трудно – и особенно необходимо.

Стоит упомянуть еще об одном недоразумении. Уважать человека не значит принимать все его поступки: когда он грубит, изменяет или оказывает мне неуважение. Это совершенно разные вещи. Неприемлемое поведение и неприятное поведение другого остается таковыми, каковы они есть. Но именно на фоне уважения к человеку проще сказать ему правду без унижения или оставаться к нему внимательным даже во время ссоры. Это лучший климат для решения общих проблем.

Уважение как путь

Полезнее думать, что уважение не данность, а задача, которую надо решать каждый день снова и снова. Смиренное и реалистичное отношение к себе учит мягче судить другого и не смотреть на него свысока. Выход из эгоцентризма позволяет мириться с тем, что другой отличается от тебя, и даже радоваться этим отличиям. На этом пути человек открывает, что он не может изменить другого, но только себя: в частности, из этого следует, что если меня не уважают, я могу только постараться сам уважать больше, но не могу требовать уважения.

Смиренное отношение к самому браку, который воспринимается как постоянный путь к любви и уважению, делает пару в чем-то похожим на влюбленных. Если уважение нужно строить снова и снова, значит, стоит каждый день приглядываться к другому и ежедневно его «завоевывать». Результат жизненно важен для пары и готовит к достойной жизни детей, которые впитывают и усваивают не словесные поучения, но отношения родителей: как папа и мама относятся друг ко другу. А если такое настоящее уважение к людям становится основой вежливости, оно прекрасно даже на улице в толпе незнакомцев.

Это так просто — притормозить на повороте, чтобы прошёл пешеход: тогда его пальто и ваша совесть будут чисты.

Это так просто — сказать ребенку, который разбил ёлочную игрушку: «Ничего, малыш, это — на счастье!», а не кричать полчаса, как будто он разбил не шарик, а ваше сердце.

Это так просто — позвонить маме сегодня, а не потом.

Это так просто — встать после спектакля и аплодировать стоя: ваши ноги выдержат, не бойтесь, а артистам будет приятно, аплодисменты — их награда, другой у них нет.

Это так просто — оставить своё мнение при себе, если вы с чем-то не согласны, а энергию, которая уходит на ядовитые замечания и комментарии, потратить на созидание.

Это так просто — быть благодарным и говорить «спасибо» за то, что вам уступили место, быстро ответили на ваше письмо, согласились с вами пообедать; потому что, если честно — вам никто ничего не должен: ни родители, ни дети, ни коллеги, ни друзья.

Это так просто — сказать «нет» всему, что вам не близко: людям, которые делают больно и не разделяют ваши ценности, грубиянам и лжецам, плохой музыке, скучным книгам…

Уважайте себя:
«нет» — всему, что вас разрушает,
«да» — всему, что делает вас счастливым.

Ведь это же так просто: отправить SMS с текстом «люблю тебя!» — просто так, без повода, потому что вам повезло, вам есть кому написать.

Это так просто — нарушить правила, оказаться смешным, проспать или надеть самое нарядное платье в самый серый день и есть из праздничного сервиза омлет и гречневую кашу.

Удивительно, но из таких маленьких вещей — из всех наших «спасибо!», » ничего страшного!», » я — с тобой!», «люблю тебя!», «я тебе рад!» — часто складывается наше «простое», но такое желанное для каждого, человеческое счастье.

Маленький мальчик сказал маме, что любит ее совсем. Она поправила: не «совсем», а «очень». Он заупрямился: нет, совсем. Очень я люблю лошадку и машинку, а тебя совсем. И мама поняла — он ее любит со всем. Со всем, что в ней есть. И это можно считать главным признаком любви.

Любовь – чувство настолько цельное, что разбивать его на признаки кажется кощунством. Ведь и призвание любви – соединять двоих в одно целое. Но именно поэтому так важно понимать, из чего состоит любовь, чтобы не принять за нее лишь одну из ее частей. Пять основных составляющих любви: желание, вдохновение, боль, нежность и жалосnm (сочувствие, сострадание).

Желание

Желание – самая понятная, физиологическая сторона любви. Однако любовное желание отличается от всех других тем, что его нельзя полностью утолить; оно жаждет себя самого, своего продолжения и возрастания. Желание культурно, оно себя возделывает, лелеет, и вся человеческая цивилизация происходит, возможно, от этой исходной «хитрости» желания, которое ставит себе препятствия, чтобы их преодолевать и расти вместе с ними. Речь не только о культурной сублимации, когда оно претворяется в поэмы и романы, в картины и симфонии. Подавление желания ведет и к его собственному взрывообразному росту. Если физиология переходит в культуру, то культура в свою очередь воздействует на физиологию.
Еще одна особенность любовного желания — диалогичность. Эротика – это непрерывный диалог собственного желания с чужими. Желание тем и отличается от похоти, что не может быть удовлетворено лишь телесно – оно нуждается в воле другого человека, взаимодействует с его желаниями или нежеланиями. Я желаю чужого желания, которое желает меня. Это золотое правило эротики, которое исключает насилие и соответствует золотому правилу в этике разных народов («как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними»).

Вдохновение

Если в желании мы испытываем радостную и мучительную зависимость от другого человека, то вдохновение – это взаимная свобода от себя прежних, свобода стать такими, какими мы еще никогда не были. «Новая жизнь», открывшаяся Данте в его любви к Беатриче, это начало всякой любви, кратчайший путь к вечности. При этом каждая мелочь становится метафорой, переносно указывая на любимого, на еще одну возможность сближения с ним.

Для многих, если не для большинства, любовь оказывается единственным опытом вдохновения. Даже если любящий «червь земли», а не «сын небес», – этого полета у него никто не отнимет. И никакому поэту и художнику, оставаясь лишь жрецом своего искусства, не угнаться за влюбленным в этом полете, Любовь — это творчество высшего порядка: преображение не просто слов, звуков, красок, но целой личности. Именно поэтому оно не может совершаться в одиночестве, оно требует участия другой личности как источника вдохновения — и предмета преображения.

Боль

Желание неотделимо от страдания, которое порой выступает как синоним любви: «он страдает по ней», то есть ему мучительно без нее. Почему любовь, даже счастливая, всегда приносит ощущение или предчувствие боли? И почему боль, вызванная другим человеком, может означать пробуждение любви к нему? «…Объясни – я люблю оттого, что болит, или это болит оттого, что люблю?» (А. Башлачев)

Любящий вступает в зависимость от любимого, –и становится уязвимым. Представьте, что сердце человека находилось бы не внутри него, а вовне. Такой организм – с сердцем, повисшем на тонкой ниточке кровеносных сосудов, – был бы не слишком жизнеспособен. Но именно таков любящий: его сердце бьется вовне его. Порою любовь покорно плетется вслед за своей болью, не в силах отстать от нее. Кто-то держит в руках твое сердце и тащит за собой, все больнее натягивая сосуды. Это уже не любовь, а «люболь». В таких отношениях боль первична, любовь узнает о себе по ранам, которые ей наносят.

Нежность

Из всех свойств любви это труднее всего описать. Нежность – это самоотдача: все, приобретенное желанием и вдохновением, она теперь отдает любимому, охраняя каждый его шаг. Любимое вдруг предстает во всей своей беззащитности, как сплошная уязвимость, как будто содран кожный покров.Нежность – это бережность, которая закрывает любимое от всех щелей и сквозняков продувного пространства.

Нежность почти ангелична и вместе с тем телесна. Это райская чувственность, которая не знает бурь желания, любящие могут наконец остаться в эдеме, куда привела их история любви, и тихо прильнуть друг к другу. Они заслужили право на почти неподвижность, почти покой.

Жалость

Предмет жалости – это слабости любимого, его боль, страдание, незнание, неумение… смертность. Опасно принимать жалость за любовь, но еще опаснее – исключать из любви чувство жалости. Любовь без жалости может быть страстной, вдохновенной, нежной, романтичной, но ей недостает проникновения в слабость любимого, в которую можно вложить эту силу.

Иногда можно услышать, что слабых любят больше, чем сильных, что к слабым крепче привязываются, потому что главная потребность любви – давать, делиться всем, что есть у любящего. Но суть не в том, что любовь вызывается слабостью, а в том, что любовь способна находить слабость даже в самом сильном.

Полюбив красивого, умного, удачливого, мы начинаем чувствовать в нем ту уязвимость, которая даже может быть неведома ему самому — или он скрывает ее от себя. Если в ласках нет этого сдерживаемого плача хотя бы о смертности любимого, о неизбежной разлуке с ним, значит, любовь еще недостаточна горька, не пропиталась той горечью и страхом, которыми не могут не делиться прильнувшие друг к другу смертные существа.

Итак, пять составляющих любви. Нельзя сказать, какая из них важнее. Нельзя предсказать, с какой из них начнется любовь. Вероятно, у мужчин она чаще начинается с желания, а у женщин – с жалости. Возможно, у интровертов в любви преобладает вдохновение, а у экстравертов – нежность. Но с чего бы ни начиналась любовь, она может стать любовью, лишь соединив в себе желание, вдохновение, боль, нежность и жалость.

* * *
Я банально и арифметично определяю свое жизненное кредо:

Хорошо все, что способствует увеличению любви, плохо все, что ведет к ее уменьшению.

С возрастом все меньше остается времени на то, что не есть любовь. На ссоры, упреки, доказательства, выяснение отношений… Только успевай любить, прижимать к себе, распространять вокруг себя тепло… И спешить, отчаянно спешить с этой любовью, пока не угас в тебе ее источник и способность ее воплощения. Потому что ад, как сказано у Достоевского, – это осознание невозможности любить.

слушать

слушать

слушать